Тот, кто видел однажды Тьму, Никогда не поверит в Свет: Всё, что свято, сошло на нет… И глаза не солгут ему.
И снова он находился здесь. Саске не приходил сюда более двух недель. За это время он узнал много нового. Например, то, что Итачи, как оказалось, успел избавить Саске от проклятой печати. Сам Саске не знал, как к этому относиться. Ему было понятно, что Итачи заботился о нем, хоть и скрывался за маской врага. Обида и некая злость на него так и преследовали Саске повсюду, мучая по ночам в кошмарах и в каждой тени, сопровождаемой злыми взглядами. За эти непростые две недели Цунаде и ее команде удалось наконец-то привести Итачи в чувство, однако болезнь никуда не исчезла. Ее отстранили на неопределенный срок. В памяти Саске еще свежо, как Цунаде, сжимая его руки, говорила о том, что она нашла причину этого заболевания. Но говорить из-за чего она не решилась. Саске понимал ее, как и то, что был еще не готов до конца узнать всю правду.
Эти две недели Саске провел в прострации. Он целыми днями лежал на спине и глядел в потолок в попытке понять, что он чувствовал. В груди поселилось неприятное чувство, которое подобно яду распространялось по венам. Хотелось сжать грудную клетку, расцарапать руками до крови тонкую кожу, чтобы под ногтями осталась кровь. Саске, словно задыхался, хватался за спасительную соломинку в виде Итачи, который теперь становился для него чужим. Он злился, не мог простить, а так хотел. Ненавидел за то, что тот врал ему. За то, что оставил. И по-прежнему любил, потому что Итачи был его братом. Саске было сложно смириться с мыслью, что об этом человеке он почти ничего не знал. Не знал, как он жил и что на самом деле творилось в душе брата, но зато каждый день грезил о его смерти. Саске раскололся на осколки и никак не мог собрать себя воедино. Мысли путались в голове, а тело вовсе отказывалось что-то делать. Такой образ жизни был неправильным, но у него просто не оставалось выбора. Тот, кто мог бы ему помочь, Саске все также ненавидел, как и любил. Каждый раз твердя себе о прощении, он понимал, что не был готов. Он выбрал тьму — она вела его по жизни. А сейчас в темное царство хотели пробраться лучи солнца, разрушая все на своем пути. Наверное, было бы лучше, если с самого начала Саске исполнил волю Итачи. Но братские чувства оказались сильнее, чем ненависть. И именно они не давали Саске окончательно опуститься на дно.
Было больно. Было обидно. Глядеть на то, как у всех все хорошо, а у тебя нет — то еще испытание. Саске презирал счастливые лица других людей. Ему хотелось стереть это счастье раз и навсегда. Почему у него не было такого? Для одних грело солнце, а для Саске был создан холодный ветер, пронизывающий до костей. Как распределялось, кто был счастлив, а кому отведено страдать? Поменять бы такой распорядок, тогда хоть и дышать стало бы легче. Ноющее чувство в груди не желало проходить. Оно хотело остаться навсегда, напоминая о боли. Саске было трудно дышать. Как только грудь вздымалась для вдоха, что-то, что болело там, давало снова о себе знать. Люди любили говорить, что так обычно болела душа. Почему-то это казалось всем таким романтичным, а на самом деле это было ужасное чувство. Самое паршивое было то, что от него никак нельзя избавиться. У Саске не было души — он продал ее за силу. Силу, которой все равно было недостаточно. Лучше бы он продал душу за правду, так бы не пришлось долго мучиться.
Саске долго прокручивал в голове ту злополучную ночь. Что было бы, если бы он вместо того, чтобы смириться, пошел бы за Итачи? Что было бы тогда? Саске готов был поверить тогда во что угодно, и это прекрасно знал Итачи, поэтому и лгал ему обо всем, что их связывало до этого. Сейчас почему-то Саске думалось, что жизнь отступника ни такая уж и плохая, если есть тот, с кем идешь по ней бок о бок. Но этого не случилось. Итачи выбрал другой путь, а Саске осталось лишь слепо довериться ему. Да, много воды утекло с тех пор и то, что сделано, уже никак не исправишь, как бы не было сильно желание. Прошлое всегда оставалось прошлым, из которого рождалось будущее. Будущее Саске теперь в его руках.
Он не был у Итачи две недели, но за это время появилось желание сходить к нему никуда не делось. Его брат наконец-то очнулся. И только он мог дать ответы на вопросы, которые терзали Саске. Видимо, лишь он мог собрать его воедино. Саске не хотел больше привлекать к себе внимание посторонних глаз. Он видел, как замаскированные АНБУ напрягались, глядя на него. Саске все же дернул ручку двери и вошел.
В палате почему-то было тепло. И не было совершенно звуков. Казалось, здесь застыла тишина и создала барьер между помещением и остальным миром. Словно палата изолировала себя от других, не желая подпускать к себе чужих. Саске сразу заметил Итачи, сидящего на кровати и глядящего зачем-то в окно. Он даже не дернулся, но Саске был уверен, что его чакру почувствовал. Итачи знал, что его брат здесь. Знал, но молчал. Саске хотелось протянуть ему руку, но не было вероятности того, что ее бы приняли. Братья молчали. Саске видел темные глаза, без блеска. Слепые глаза. Где-то в груди заныло по-новому.
Было чувство, будто бы душевная боль обрела телесную оболочку. Материализовавшись, она схватила Саске за горло. Холодные и длинные пальцы давили на гортань. С каждой секундой, проведенной в молчании, хватка становилась крепче. У Саске даже затряслись руки и мутнело в глазах, но он не сопротивлялся. Он ждал, пока Итачи что-нибудь скажет. Неужели у него нет совсем для него слов? Неужели за столько лет он не чувствовал и каплю сожалению? Нет, конечно, это было не так. Саске знал это. Знал, что у него есть, что сказать. Знал, что он очень сожалел о содеянном. Он всегда это знал, но старался подавить это в глубине своей души. Саске помнил, что видел его слезы в ту ночь. Он хотел считать, что это были блики от фонаря, но от правды так и не смог убежать. И вот правда наконец-то догнала его, вонзив нож в спину, который вышел прямо в сердце.
— Почему ты мне ничего не сказал? — слова сами слетали с губ. Саске больше не желал молчать. — Почему я узнаю правду от чужих мне людей, а не от родного брата?!
На последней фразе Саске вовсе сорвался на крик. Плевать, что услышат или подумают другие. Ему никогда не было так обидно. Итачи закрыл глаза и облокотился о стену спиной. Саске, давясь собственными эмоциями, наблюдал за ним. Он готов поверить, как и тогда, в любую отговорку, даже в самую нелогичную, лишь бы Итачи сказал хоть что-то. Они оба были теми, кто нуждался в помощи. А разве вдвоем спасаться не легче?
— Ты был слишком мал, тебя это не касалось, — голос Итачи был слабым и немного тихим, но Саске услышал его.
— Не касалось? Это был и мой клан тоже!
Сжав руки в кулаки, Саске пытался еще больше не закричать. Трудно сдерживаться, когда в тебе кипела буря эмоций, а больше всего жгучая обида, которая так и хотела вырваться наружу и разорваться в клочья Итачи. Тот лишь открыл глаза, а лицо сморщилось.
— Зачем ты спас меня? Ты бы мог жить счастливой жизнью, когда меня бы не стало, — хоть Итачи и был слеп, но Саске был уверен, что он смотрел прямо на него.
— А вот это тебя точно не касается!
Счастливая жизнь? Как глупо, Итачи! Счастливая жизнь была бы у них, если Учихи не задумали переворот. Если бы он взял его с собой. Но то, что он получил, была явно не счастливая жизнь. Представлял ли Итачи, какого это Саске — приходить в пустой дом и понимать, что там ничего не изменилось. Не находить в себе силы зайти в гостиную, ожидая увидеть там трупы. Повсюду слышать запах крови, которая въелась в их дом. Мыть пол и видеть, что он все равно красного цвета. Засыпать по ночам в надежде на то, что завтра будет лучше. Видеть каждый раз во снах прежнюю семью. Разве это та жизнь, которая осчастливила бы Саске?
— Я очень хочу простить тебя, Итачи, но пока не могу, — Саске последний раз посмотрел на брата прежде чем уйти. — Зайду вечером, ладно? Так или иначе, но тебе придется ответить на мои вопросы.
«Ну и кто из нас теперь глупый, нии-сан?» думалось ему. Почему-то покидая палату, Саске впервые за несколько дней почувствовал облегчение. Итачи всем своим видом показывал, что разговор был закончен до того, как Саске ушел. Он не сказал бы ему больше ничего. Итачи, как и всегда, скрывал от него правду. Но Саске, кажется, дышать стало чуточку легче. Пусть сейчас он ушел ни с чем, но впереди у них целая вечность, чтобы зализать старые раны.
***
Сакура не помнила, когда последний раз спала. Закрывала глаза да, а вот спала, наверное, где-то две недели назад. Разработка лекарства для Учихи Итачи заняло больше времени, чем рассчитывала Цунаде. Каждый раз закрывая глаза, Сакура видела себя за работой. Не проходило ни одного дня, когда удалось хоть как-то отдохнуть. Все силы занимала разработка, и Сакура кроме нее ничего не видела. Одна работа. Девушка так устала, что от нее за несколько километров веяло тяжелой аурой. Цунаде не давала им с Шизуне и минуты на отдых, все торопила и торопила. Как-то раз Цунаде пришла очень подавленной, что не укрылось от глаз Сакуры. Она даже подошла и спросила, что случилось, однако услышала лишь бормотание, из которого разобрала только «я еще многое не знаю об этой деревне». Что случилось, так и осталось непонятно. Когда лекарство было закончено, Сакура думала, что сможет вздохнуть спокойно, но не тут-то и было. Лекарство, которое они смогли сделать чудом, нуждалось в дальнейшей доработке. То, которое было у них, могло только заморозить болезнь на некоторое время. Девушка до сих пор удивлялась, как Учиха Итачи до сих пор был жив. Им неизвестно точная дата возникновения очага, но если он появился в детстве, то нормальный человек не должен был дожить до двадцати, а то намного раньше. А Учиха Итачи смог и даже немного зашел дальше, но все равно болезнь брала свое. Откуда вообще в этом человеке столько было сил? Почему его наградили ею?
За это время Сакура сожалела только об одном. Ей так и не удалось увидеть Саске-куна. Она только освободилась, как тут же Цунаде сказала ей, что она будет выступать в суде в качестве свидетеля обвинения. Девушка сначала стояла в ступоре, но потом отошла. Цунаде только сказала, что суд предстоял закрытым, и на нем будет присутствовать старейшины и Шимура Данзо. Хокаге сказала, что дело будет тяжелым и нет ста процентной вероятности, что она выиграет его. От Сакуры требовалось только подтвердить то, что скажет Цунаде. Это было рискованно, но у нее не было выбора. Пятая также упомянула о том, что скорее всего дело она проиграет или же все получиться не так, как ей надо. Сакура хорошо уловила, что это касается Саске-куна. Она с надеждой спросила, мол, будут ли судить Учиху Итачи. Ответ был отрицательным, и Сакура вмиг стала вся красной. Затем услышала, что дело касалось и его тоже. Больше никакой информации девушка не добилась.
Она не волновалась, когда шла по злобным темным коридорам. В душе было как-то спокойно. Рядом шла Шизуне, и это придавало капельку уверенности в себе. Как они и договорились, никто не сказал родным и друзьям, куда они идут, поскольку дело было важное и посторонних ушей не терпело. Оставалось только абстрагироваться от чувств к Саске-куну, чтобы они не мешали здраво мыслить. Сакура думала, что больше его не любила, но стоило ему снова появиться, как сердце заново воспылало. Но теперь-то она точно не будет ему насаждать. Отнюдь не подходящее время. Да и Наруто в последнее время был чересчур грустным из-за него. Сакура встряхнула головой, отгоняя дурные мысли. Снова она думала не о том, о чем следовало бы. Девушка взглянула на Шизуне — та была совершенно спокойна, однако можно было заметить оттенок тени волнения на ее лице. Скорее всего Цунаде тоже не сказала ей, что предстоит расследовать. Или же наоборот сказала, поэтому ее первая помощница была немного взволнована. Не исключено, что Сакура просто накручивала себя и ей казалось что-то. Но почему-то сама она была спокойна. Будто бы затишье перед бурей. Кончики пальцев немного подрагивали, но девушка не обратила на это внимание. Впереди показалась большая железная дверь. Когда она войдет туда, то обратного пути уже не будет. Цунаде доверяла ей, значит нельзя подвести своего учителя. Как и Саске-куна, которого это дело тоже касалось, причем явно не косвенно. Возможно, это как-то пролило бы свет на то, почему Цунаде так покрывала Учихи Итачи и не давала в обиду Саске-куна.
При входе в зал сразу чувствовалась угнетающая атмосфера. Помимо этого, она еще совсем чуть-то давила на сознание. Сам зал был небольшим и имел форму круга. Посередине стояла небольшая кафедра. Людей в зале было немного, и практически никого из них Сакура до этого момента не видела. Очевидно, это были те самые люди, которые всегда находились в тени Конохи, якобы защищая извне. Вид у них был грозный, и чакра соответствовала. Девушка искала взглядом Цунаде и нашла ее на противоположной стороне, откуда вошла. Она что-то держала в руках. От глаз не укрылось, что та была настроена очень решительно. И была немного зла. Она как-то нехорошо смотрела на Шимуру Данзо, который находился рядом с ней. Старейшины сидели там же. И только сейчас Сакура заметила, как мелькали тени АНБУ повсюду. Шизуне дернула ее за руку и повела садиться. Видимо, начиналось.
К кафедре вышел человек. Он поднял руку в знак того, чтобы все замолчали. Через секунду стояла гробовая тишина.
— Прежде чем мы начнем, я хочу напомнить присутствующим о том, что выносить какую-либо информацию за пределы зала строго запрещено. В противном случае мы вынуждены взять виновников под стражу. Также напоминаю, что свидетели по окончании своих показаний должны покинуть заседание. Дальнейшие действия суда будут проходить в закрытом зале. Благодарю за внимание.
По спине пробежал холод. Насколько же все серьезно? Сакура пытались увидеть, что происходило с Цунаде, но та держалась стойко. На лице Шизуне не дрогнул ни один мускул. Возможно, Сакура в силу своего возраста начала испытывать волнение или же чутье подсказывало, что тут есть, чего опасаться. Девушка старалась подавить нарастающее волнение и сидеть как можно спокойно, не выдавая своим видом, что она о чем-то беспокоилась. Между тем человек продолжал:
— Сюда приглашается Сенджу Цунаде, пятый Хокаге Конохагакуре но Сато. Она обвиняет Шимуру Данзо, лидера Корня, в преступлении против человечества.
Сакура вся охладела. По залу пополз шепот. Цунаде встала и прошла к кафедре. А Сакура по-прежнему не могла пошевелиться. Она так и застыла на месте, не понимая, что это было. Зачем Пятой делать это? И причем здесь Саске-кун и Учиха Итачи? Девушка взглянула на лица старейшин и увидели, что они были недовольны. Похоже, что Цунаде задело что-то важное, раз обвинила самого Шимуру Данзо. Осталось понять, причем здесь Учихи? Но этого Сакура вряд ли узнает, поскольку чувствовала, что причины будут оглашены при закрытом зале. А главное, что она никому не может рассказать, что здесь делала. Ситуация накалялась.
— Шимура Данзо отдал приказ разработать смертельное заболевание, чтобы скрыть свои преступления, — Цунаде гордо держала спину под хищными взглядами.
Глаза Сакуры расширились. Неужели она имеет ввиду Учиху Итачи? Шепот в зале лишь усиливался. Девушка чувствовала себя неуютно. На ее наставницу было наставлено столько злых глаз, что даже Сакура почувствовала их злость. Данзо лишь нахмурился и очень громко произнес:
— Цунаде-химе, Вы напились.
А по ее лицу было видно, что Пятая еле удержалась от того, чтобы ударить его. Даже Сакура ощутила злость на его слова. Каким бы не был титул, но так говорить не стоит.
— Помолчите! — в разговор вмешался тот человек, который говорил до этого. Он взглянул на Цунаде: — У Вас есть доказательства?
— Да, — женщина ответила без колебаний. — Человек, для которого было создано заболевание, сейчас находится здесь. Я лично со своей командой работала над лекарством. Полагаю, вы все догадались, о ком я говорю.
Сакура почувствовала легкое головокружение, а затем ее тело онемело. Откуда у Цунаде такие выводы? И как она об это узнала? Девушка безоговорочно доверяла своему учителю, но то, что она сказала, выбило ее из колеи. Зал застыл вместе с ней. Все догадались, о ком шла речь. Имя не произносили, а этот человек уже заставил застыть всех в страхе. Сакура очнулась ровно в тот момент, когда ее вызвали. Она подтвердила то, что сказала Цунаде, а именно то, что такое заболевание девушка до этого не видела. И то, что она работала над лекарством. Шизуне сделала точно также.
Уходя из зала, Сакура видела разъяренное лицо Шимуры Данзо и страх в глазах у старейшин. Суд продолжился уже без посторонних.
Прочитали?
4
◄
Anika AndoSakura UzumakiNo NameNohara Rin
►
9
0
1183
Оценка материала: 5.00Израненные души. Глава 35.000.0099☆☆☆☆☆
версия для печати
Дизайн
Главная
Твиттер
ВКонтакте
Почта
Правила и Политика
English
БорутоФан.ру
Александр Маркин
Анастасия Чекаленкова