1. Мое сердце умерло с тобой [убрать главу]

Мое сердце умерло с тобой

Все уже было готово. В комнате был приглушенный свет, придавая алому бархату еще более интимные тона. Здесь не было ничего лишнего, только кровать по центру и большой комод у стены, где хранилось все необходимое. Сабмиссив сидела на краю постели совершенно нагая, готовая к моим приказам. Я снял пиджак и повесил на дверную ручку, как это делают в американских фильмах, когда намекают на эротичный финал. В спальне было немного душно, захотелось снять рубашку. Но еще рано. Игра не началась.

Я подошел к комоду, выдвинул средний ящик и достал бечевку. Шибари — древнее искусство связывания. Я знал все техники до единой. Но сегодня обойдемся классикой. Сабмиссив не поднимала на меня глаз, даже когда я повернулся к ней. Я приказал ей лечь и приступил к связыванию. Ее голова уперлась в матрац, а попа торчала к верху. Ноги были поджаты под себя, руки лежали на пояснице. Бечевка крепко скрепила между собой конечности и туловище, оставив узлы на запястьях и лодыжках. Можно было приступать.

Сабмиссив стояла в такой позе и ожидала дальнейших действий. Она не имела права говорить, пока я ей не разрешу. За одним исключением. Все из того же комода я достал кнут. Двадцать восемь — число ее дня рождения. Именно столько ударов я нанесу. Она знает стоп-слово и знает, что ее ждет, если скажет его. Самое ненавистное для доминанта — отказ от причинения боли. Кожа ягодиц была белоснежной, словно умоляла окрасить ее в другие цвета.

Первый удар — сабмиссив дрогнула, но не издала ни звука. При порке я никогда не использую кляп. Она идеально справлялась, даже не поджимала губ. Второй, третий, четвертый удар — я уже чувствую, как мышцы ее бедер напряглись, готовясь Пятый-девятый — ее брови стали домиков, глаза зажмурились, но рот по-прежнему оставались расслабленным. Десятый-семнадцатый — она начинает постанывать, прикусывая губу. Ее тело напряглось, а попа приобрела бардовый оттенок. Восемнадцатый...

— Саске-кун!
За секунду кнут отлетел в стену, сломавшись на две части. Руки тряслись, а в горле пересохло. Я начал ерзать воротник, расстегнув пару пуговиц. Казалось, словно весь кислород выкачали. Стены начали давить на мозг, словно у меня развилась клаустрофобия. С минуту я ходил взад-перед, приходя в себя. То тошнило, то темнело в глазах. Голова кружилась так, что я боялся потерять сознание. Оставалось всего каких-то десять ударов — она бы уже не выдержала. Еще ни одна, кроме нее, не смогли этого вынести. Черт, ненавижу стоп-слово.

В кармане пиджака лежал телефон. Я подключился его к колонке. «Сири, включи Sonata №14 Moonlight Бетховена,» — после чего в комнате заиграла чудесная мелодия. Теперь мне легче, теперь можно избавиться от душащей рубашки. Я также снял часы, ведь это был ее подарок. В кармане всегда была упаковка. Расстегнув брюки и приспустив белье, я достал член, вынул из брюк фольгу и вскрыл ее. Никогда не доверял надевать презерватив никому из саб. Считаю, что это совершенно не женское дело.

Я поставил ее тело, все в той же позе, ближе к краю. Попа стала менять оттенки с красного на синие и даже фиолетовые. Хорошая порка дала о себе знать. Она уже текла и ждала следующих действий. Я медленно приставил член к входу во влагалище и резко вошел в нее до самого конца. Хочу, чтобы она прочувствовала меня, желаю, чтобы знала, что полностью в моей власти. Я остановился на несколько секунд, а затем сделал еще несколько толчков подряд, полностью выходя из нее и затем обратно.

С каждым разом перерывы между толчками уменьшались, а скорость набирала обороты. Она лишь слегка постанывала. Знала, что я терпеть не могу этот блядский порнушный вопль. Я резко вышел и снова вернулся к комоду. Из верхнего ящика я достал шарики, пульт и смазку. Это была любимая часть. Вернувшись к ней, я показал ей пульт. Ее глаза расширились от страха и азарта. Мне не хотелось больше томить нас. Выдавив немного смазки на анальное кольцо, я стал тщательно разминать его пальцами.

В вопросах анального секса всегда нужно действовать осторожно и прежде всего чиститься. Даже спид появился через задницу. Но меня это никогда не волновало. Классическим способом я занимался анальным сексом лишь с ней. Сабмиссив была бы не прочь, но для меня это личное табу. Я стал вводить ей по одному шарику каждую секунду. Ее тело обмякло. Шлепок привел ее в чувства. Когда последний вошел в нее, я взял за кольцо и прокрутил шарики несколько раз влево и вправо, помогая прямой кишке привыкнуть к инородному телу.

Одно нажатие на пульт, и она вскрикивает. Конечно, я не использовал вибро. Моей стихией бил ток. Лишь однажды я использовал его так сильно, что за малым не лишился чувствительности важного органа. Я снова вошел в нее, на этот раз мягко. Контрацептив высох, но ее мокрое влагалище исправило ситуацию лучше любой смазки. Она была очень влажной. Я медленно двигался, а затем резко выходил из нее и нажимал кнопку, каждый раз заставляя ее кричать.

Нужно менять темп. Важно не попасться в ловушку. Я должен выйти из нее полностью прежде, чем последует следующий удар тока. С ускорением ритма делать это становилось сложнее. С каждым разом легкая боль на кончике члена ощущалась все более выраженно. Я схватил пальцами за кольцо и принялся тянуть его на себя, а затем углублял обратно в анус, параллельно трахая ее во влагалище. Когда я выходил из нее, то входили шарики, и наоборот. Сабмиссив уже не сдерживалась и стонала от удовольствия. Я снова ускорился.

На лбу начинали выступать капли пота, а температура тела заметно повысилась. Я уже был почти готов кончить. Но чего-то не хватало. Я решил слегка добавить ток для нас обеих. Поначалу всегда неприятно, но потом легкая боль приносит нереальное ощущение. Темп был уже запредельным. Я долбил ее, бившись яйцами об ее ягодицы. Анальное кольцо покраснело из-за ударов тока. Она кричала от удовольствия и боли, и я вместе с ней. Ах, вот долгожданный финал. Я оставался в ней еще на несколько секунд, пока мой член продолжал пульсировать.

Окончив все процедуры, я наконец-то развязал ее. Лишь после моего разрешения девушка оделась. Сегодня она была в черном кожаном пальто на голое тело — избитый прием, который женщины считают сексуальным. Лично у меня такой образ не вызывает никаких эмоций. Я признаю лишь полную наготу, отсутствие любой одежды на женщине. Женское тело само по себе уникально, его не нужно загромождать ненужными атрибутами.

— Благодарю, Саске-сан, — даже после наших сеансов она оставалась покорной мне и всегда кланялась, как настоящая японская женщина. — До следующего раза?..
— Прости, Карин, — я грустно улыбнулся ей. — Контракт окончен. Следующего раза не будет.
Она была очень умной. Не стала задавать лишних вопросов и просто молча ушла. Осталось дождаться, когда дворецкий проводит ее до машины. Мне всегда было спокойнее, когда я знал, что мои сабмиссивы в безопасности.

Полночь. Я зашел в ее спальню. Она все также лежала в одной позе. Сегодня медсестра поменяла ей постельное. Стены комнаты были пропитаны едким больничным зловонием. Она не виновата, знаю. Это все лекарства, которые приходится пить, чтобы не было судорог. Раньше было все иначе. Раньше она была другой — единственной, с которой не было ни единого ограничения ни в чем. И спустя столько лет ей не нашлось равной.

— Луна сегодня так необычайно красива... — я смотрел в окно, слушая мелодию выдающегося композитора.
— Саске-кун... — она обратилась тихо и хрипло. Я тут же подошел к ней. Убирая с ее лица волосы, я поглаживал ее худые щеки. Она смотрела на меня так, словно я был чем-то невероятным, вызывающим восторг. Ее парализованное тело после серьезной болезни больше не принадлежало мне, зато ее душа была моей. Ее жизнь была в моих руках. Само ее существование зависело от моей воли.

— Моя Сакура, моя, — я целовал каждый сантиметр ее лица, она улыбалась мне. — Только моя. Но этого мало для нас.
Сначала она удивилась. Но в следующую секунду все поняла. Она всегда меня понимала. Лучше, чем кто-либо. И словно давая согласие, она закрыла глаза и подарила мне последнюю улыбку. По ее вискам бежали слезы. Медленно достав подушку из-под ее головы, я положил ее ей на лицо и стал душить. Это было предательством наперекор ее непоколебимой преданности.

Секунды казались мне столетиями. Я успел поседеть. Как только конвульсии прекратились, я медленно убрал подушку, дабы в последний раз посмотреть на ее лицо. Эмоции взяли вверх. Рот исказился в гримасе. Я прикрыл его рукой, всхлипывая словно маленький мальчик. Ноги подкосились, и тело обмякло рядом с постелью, где лежала моя любимая женщина. Я рыдал навзрыд, осознав содеянное. Предал, но избавил от мучений — такое оправдание казалось мне ничтожным.

Полностью успокоившись, я собрался силами и решил довести начатое до конца. Открыв ящик тумбы, я достал оружие, в магазине которого всего один патрон. Колебаний не было. Это полностью осознанный шаг. Хватит с нас страданий. Я больше не могу трахать этих женщин и представлять ее. Они все не те. Они все не она. Они не моя Сакура. Нестрашно, я мертв с момента, как Ты перестала дышать. Мое сердце умерло с Тобой. Приставив дуло к нижней части подбородка, я закрыл глаза и опустил курок...